Уроки мобилизации. Почему для миллионов россиян так страшно отдать долг Отечеству

О сворачивании мобилизации в Москве обьявил московский мэр Собянин, по словам которого уже разосланные повестки будут аннулированы.

И пока политолог Максим Жаров задается интересным вопросом, «от кого Собянин так сильно получил по голове за пятничные облавы у метро, что в полдень понедельника мобилизация в Москве была экстренно свёрнута?», ряд телеграм-каналов уже разгоняет неумные шутки насчет подорожания обратных билетов из Грузии.

Что дальше? С одной стороны, подводить фактически итоги мобилизации – с цифрами, фактами, с бесстрастным анализом того, насколько количество призванных соответствует необходимому для выполнения военных задач качеству, пока что еще рано. Мы с вами просто не знаем пока что этих цифр, чтобы о них говорить – даже на уровне инсайдов в «телеге».

Впрочем, эти вещи уже начинают потихоньку обсуждать наверху. Так, состоялось закрытое заседание думского комитета по обороне по теме СВО и мобилизации с участием двух замминистров обороны.

Политэксперт Марат Баширов называет это «важным событием» – ведь «Госдума начала пользоваться своим правом проводить слушания по темам, которые касаются не законодательства или нормативки, а по актуальным вопросам, волнующим граждан России. Мы привыкли такое видеть в кино про США, и вот кто-то решился начать у нас».

Так что, будем надеяться, общество еще услышит ответы на вопросы о том, стоила ли мобилизационная кампания свеч или ее фактически провалили, как утверждают иные критики.

Тем не менее, есть то, о чем говорить не только можно, но и нужно уже сейчас. Я имею в виду политические итоги мобилизационной кампании и то, как на объявление мобилизации отреагировало российское общество в своих разношерстных сегментах. Еще шире – насколько готовой оказалась государственная машина в целом к выполнению административно-организационных задач такого охвата и сложности. Вот об этом и поговорим.

Прежде всего, сразу оговорюсь – захлестнувший СМИ вал сообщений о разного рода злоупотреблениях, нарушениях и просто глупостях в процессе мобилизации – считаю вполне естественным. Россия не проводила таких мобилизаций все годы своего постсоветского существования – для страны это первый вызов такого рода, и естественно, что госмашина за тридцать лет изрядно проржавела.

Так что множества проблем не могло не быть. И неудивительно, что мобилизация в таких условиях подвергается систематическим дискредитационным атакам через СМИ и соцсети, превратившись в инструмент подковерной борьбы и сведения счетов между внутриэлитными группировками и пугалку для значительной части населения, которую кошмарят сообщениями то об облавах в Москве, то о расстрелах в Белгороде, то о гибели уже мобилизованных на фронте.

Тут можно согласиться с мнением одного из блогеров в Телеграме о том, что мобилизация не является делом исключительно военкоматов, а перефразируя известную риторическую фигуру – это слишком сложное и ответственное дело, чтобы доверить его одним лишь военным.

«Во-первых, потому что военкоматы, которые весь этот год слышали от представителей власти, что никакой мобилизации не будет, соответственно, и не готовили никаких её механизмов, не оттачивали сценарии, не проводили аудит ресурсов. Если бы они стали это делать в спокойном подготовительном режиме, тоже ничего бы не получилось. Потому что структура и методы работы военкоматов остались где-то в 80-х годах прошлого века, в заре перестройки. Поэтому когда грянуло, посыпалось.

Во-вторых, мобилизация в нынешних условиях – явно дело не только военных. Это дело всей системы социального управления общества. И системы, и общества разные. Китайцы умеют ходить по струнке, а у нас даже производственную гимнастику в полдень высмеяли.

Само понятие мобилизации требует некого командного исполнения, когда на призыв идёт системный коллективный отклик: «Родина сказала надо – общество ответило есть». Но у нас и с командами, и с откликом общества – большие проблемы».

Последнее, как мне кажется – самая большая из проблем, вскрывшихся по ходу мобилизации. Оставим в стороне множество патриотов-добровольцев – их наличие не было секретом и до начала мобилизации. Крайне неприятным открытием стало другое – в нынешний ответственный и сложный момент внезапно выяснилось, что в России неприлично много людей, категорически не желающих отдавать свой долг Родине. Повторюсь: неприлично, катастрофически много. Таких людей в буквальном смысле МИЛЛИОНЫ.

Сегодняшние «дети девяностных и нулевых» рассматривают мобилизацию как страшное наказание, как казнь египетскую, бегут от нее как черт от ладана, соглашаясь на жизнь с птичьими правами в соседских лимитрофах, лишь бы не идти в армию. И всех этих людей на фронт приходится загонять палками.

И это один из уроков, которые стоит учесть, имея в виду ненулевые перспективы большой войны с НАТО, в которую у нас принято не верить или считать, что она займет считанные минуты, но очертания которой на горизонте все отчетливее – вместе с реальными натовскими военными и вооружением, охватывающими РФ все более плотным кольцом и развертываемыми все ближе к российским границам.

Будьте уверены – они это делают не просто так, а ждут момента нашей слабости, чтобы ударить наверняка.

И если враг нападет, а завтра война, следует быть готовыми к тому, что миллионы сограждан в этот момент побегут, куда глаза глядят, лишь бы не пойти на фронт защищать свою страну. А многие тысячи при первой же возможности дезертируют или сдадутся в плен. Это неприглядная реальность, вытекающая из знания страны, в которой мы живем. Реальность, проявившаяся при первом же столкновении с вызовом общенационального масштаба.

А ведь нынешняя мобилизация – краткосрочная и частичная. И это лишь первая, по сути, волна. При том, что власть успокаивает как может, повторяя как мантру, что, дескать, никакой нужды в последующих мобилизациях нет. Ну, допустим, нет. А вдруг – появится? Тогда что? Какого масштаба очереди на границах с сопредельными странами ожидать при мобилизации, допустим, не частичной, а ВСЕОБЩЕЙ?

Очевидно, нынешняя ситуация – итог блестящего двадцатилетнего ничегонеделания в плане внутренней идейно-политической мобилизации общества. Ему, обществу, все эти десятилетия из всех утюгов внушали, что главное – это комфорт и благосостояние. А Родине ты ничем не обязан. Что Родина – это не более, чем слово в кавычках, название партии с рейтингом в районе жирности кефира.

Насильственная деиделогизация, освященная нормой ельцинской конституции и подкрепленная неизменной за десятилетия административной практикой, оказалась настолько священной коровой, что ее не удалось вычистить из Основного Закона даже в ходе последней по времени масштабной чистки.

Вот и выходит, что никакой господствующей идеологии в России нет, несморя на все ораторские ухищрения официозных консерваторов, активно насаждающих с церковных и светских амвонов «традиционные ценности» – в то время, когда огромная машина производства массовой кульуры и СМИ занята ровно противоположным.
Вот вам и ответ на вопрос, почему миллионы россиян сегодня не рвутся защищать Родину в момент, когда дело идет о самом ее существовании в качестве субъекта международной политики, а многочисленные и сильные враги открыто говорят о готовности эту Родину разорвать, как разорвали СССР в 1991-м.

Проблема в том, что для очень многих, неприлично многих в России, Родина сегодня не является ценностью, а если и является, то несравненно меньшей, нежели свободный доступ к западным мобильным сервисам или возможностью без виз ездить в Амстердам. Этих людей, при случае, очень легко будет купить обещанием «святого безвиза», по той же схеме, по которой купили аналогичные им страты украинского общества. В этом смысле российское общество – зеркальное отражение украинского, и не стоит тешить себя иллюзиями, что «у нас не так».

Когда начинаешь интересоваться мотивацией бегунов от мобилизации, причем, как фактических, так и тех, кто не убежал, но идти в армию не желает категорически, выясняется любопытная вещь. Словесно это нежелание прикрывается знакомой нам западной демагогией про то, что Россия «ведет неправедную, агрессивную и захватническую войну», что «нам стыдно за Россию, которая напала на бедную безащитную няшку-Украину» и вот это вот все в многочисленных вариациях.

Вступая в сетевые дискуссии с этими господами, которых неприлично много в официально запрещенных в РФ соцсетях, неизменно спрашиваю: ну ок, эта война – «неправильная». А какая должна быть «правильная» война, за что и против кого, чтобы вы схлопнули варежку напускного агрессивного псевдопацифизма и добровольно надели армейские берцы? Кто должен на Россию напасть, чтобы вы не бежали от мобилизации, а напротив, пошли добровольцами на фронт?

И знаете, выясняется страшная вещь. На самом деле очень многие в России не пойдут защищать страну в случае ЛЮБОЙ, пускай даже самой справедливой и оборонительной войны. Они не пойдут в военкомат в принципе. Иначе говоря, перед нами не идеологически мотивированные дезертиры. Украина для них лишь предлог. Перед нами – дезертиры по жизни. И это, пожалуй, самый страшный из возможных диагнозов для нынешнего состояния российского общества.

По сути, в ситуации гипотетической новой Смуты и интервенции, страну будет снова защищать героическое меньшинство, в то время как большинство, ведомое современной реинкарнацией Семибоярщины четырехвековой давности, будет торговаться с захватчиками и сдавать страну очередным Лжедмитриям.

Исправлять эту ситуацию придется годами. Прежде всего, развернув на 180 градусов весь контур образовательной, культурной и мотивационной политики, вернув стране Смысл и Цель существования, без которых социальный организм просто распадается по мере того как внутренние связи между людьми становятся все более формальными.

Не знаю, как сложится ситуация на фронте и понадобятся ли новые волны мобилизации в армию. Но одно знаю точно. Стране как воздух нужна мобилизация другого рода –внутренняя. Общественная, гражданская, культурная.

И будем надеяться на то, что время для этого у нынешней России еще есть.

Источник: «ПолитНавигатор» | Мирон Орловский